Восемьдесят лет победе под Сталинградом: о негативных последствиях любви к начальству
Глядя из настоящего на случившееся в далеком прошлом событие, не всегда можно понять, что его выделяет из ряда соседних с ним. Почему считается, что ход и исход войны переломил именно Сталинград, а не какое-то иное сражение, даже если оно, как Курская битва, «в цифрах крупнее»? Почему Гитлер не разрешал армии Паулюса прорываться из-под Сталинграда? Отчего Манштейн и воздушный мост не смогли ее спасти? И, наконец, какие ошибки, серьезно затянувшие войну, тогда совершил и оппонент немцев — советская Ставка?
Стандартный текст, посвященный Сталинградской битве, часто начинается примерно так: «Это была историческая победа советского народа, потому что…». Наборы «потому что» могут меняться: потому что там впервые была окружена целая немецкая армия (это правда). Потому что, мол, Сталинград заставил Японию и Турцию отказаться от планов нападения на СССР (а это неправда). Потому что… впрочем, нет смысла перечислять все варианты. Остановимся на главном: все эти «потому что» если и верны, то не достаточны. Среди них нет главного. В них упущено главное. Сражение у Волги действительно переломило ход Второй мировой — но не по одной из тех причин, что обычно называют.
Празднуя 2 февраля, официальный день победы в Сталинградской битве, нужно ответить себе на два ключевых вопроса. Первый: почему именно Сталинград переломил ход истории, а не Москва, Курск и так далее?
И второй: почему вообще мы празднуем день перелома в войне именно 2 февраля, если наступление началось аж 19 ноября? Что затянуло наступательную фазу Сталинградской битвы на 75 суток вместо планировавшихся считаных недель, и почему этот фактор на целый год отбил у Сталина охоту окружать другие немецкие армии? Что, кстати, негативно повлияло на ход Второй мировой в целом.
Почему именно Сталинград?
Немецкие документы по потерям Вермахта и советские документы по потерям Красной Армии — лучший ответ на вопрос: почему именно Сталинградская битва — перелом в войне? Добавим: не просто она, а именно ее наступательная фаза, между 19 ноября 1942 и 2 февраля 1943 года.
Давайте посмотрим на цифры потерь в Московской битве. В ней РККА потеряла 1,8 миллиона убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Вермахт — лишь 437 тысяч. А Курская битва? В целом не лучше: более 750 тысяч советских потерь — а у немцев в несколько раз меньше.
Наступательная фаза Сталинградской битвы — 155 тысяч безвозвратных советских потерь и более полумиллиона только безвозвратных потерь Оси. На тот самый февраль 1943 года, когда закончилась битва на Волге, в немецких документах есть и доселе небывалая цифра потерь танков — две тысячи за месяц (и да, без успеха Красной Армии под Сталинградом ее бы такой не было). Почему так получилось?
Потому что это только в сводках с фронта — голосом Левитана ли, Конашенкова ли — все наступательные бои выглядят примерно одинаково. «Наши войска взяли Тундутовку…», «заняли Соледар» — это принципиально одна война. А «сомкнули окружение вокруг группировки противника» и «уничтожили ее» — война принципиально иная.
В нормальных боях, пока фронт противника не разорван, его раненые в основном эвакуируются в тыл. Подбитые танки, орудия и прочее — туда же. Во Второй мировой на одного убитого солдата противника приходилось трое раненых (да и сегодня картина сходная). На один уничтоженный вражеский танк — три подбитых, но затем отремонтированных. То же самое — с орудиями и даже самолетами (при ненарушенном фронте ¾ поврежденных крылатых машин восстанавливали).
